Чего не отнять у английской литературы — так это умения попасть «в яблочко», обобщить идею, момент. Скажем, «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Коротко, просто и гениально. Или, в жанре масскульта, Шерлок Холмс. Трубка, скрипка, Ватсон — и вот вам образ сыщика, лучше которого уже не создать.

Уэллс явился супервиртуозом по части попадания в яблочко. В трех романах, написанных один за другим в конце девятнадцатого века, он сумел предсказать грядущий двадцатый и обозначить основные направления двадцатого, движущие силы, векторы развития — кому как больше нравится. Что очень хорошо, он оказался беспощаден по отношению к каждому из этих направлений. Романы написаны бледно, неизобретательно и слабо, многообещающие сюжеты не развиты как следует — но это только усугубляет убойную силу произведений. В самом деле, зачем Корану сюжет? Романы Уэллса, это, конечно, далеко не Коран, но вещи довольно-таки серьезные.

Относятся они к фантастике, низкому и несерьезному жанру. Однако этой вот своей корявой фантастической лопатой Герберт сумел выковырять на свет божий весьма и весьма глубокие метафизические пласты. Он предвидел не конструкцию подводной лодки там или полет на Луну, он предвидел большее — тенденцию предвидел. Трудно поверить, что умеренно полный белесый джентльмен в стоячем воротничке, создавая свои творения, напитывался грядущим мировым безумием, но так или иначе, это безумие он сумел предсказать.

Наверное, читатель уже догадался, какие романы я имею в виду. Это, в порядке хронологии, «Машина времени» (1895), «Остров доктора Моро» (1896), и «Человек-невидимка» (1897). Год за годом, шаг за шагом. Пройдем-ка и мы этой писательской тропой.

«Машина времени». Самое глубокое и жестокое прозрение г-на Уэллса. Одна из первых антиутопий. В далеком будущем человечество разделится на две расы, на два класса: элоев и морлоков. Элои, потомки богачей и аристократов, прелестные, изнеженные и беспомощные, играют роль человеческого скота, вернее, растительной пищи для обитающих под землей в вечной темноте диких морлоков. Морлоки — те, в кого мутировали бывшие слуги элоев, экс-пролетарии и экс-люмпены. Морлоки кормят элоев, всячески заботятся о них, а потом в нужное время пожирают. Такой вот общественный договор, мир и согласие. От нашего стола, как говорится, вашему столу. О нет, в Лондоне или Нью-Йорке элоев и морлоков в наше время не наблюдается, но это вовсе не значит, что предупреждение писателя воспринимать всерьез не стоит. Достаточно посмотреть на земной шар в целом, на его развитие. Страны-мироеды, страны-батраки. А ведь такое соотношение сил вовсе не вечно. Мировая элита тупеет и оскотинивается на наших глазах, точно так же, как звереет от безысходности мировой пролетариат (не о рабочих даже здесь идет речь, но о населениях целых стран). Какими бы изощренными не были технологии сдерживания гнева обездоленных, при дегенерации элит эти технологии теряют свою силу. То есть все движется в направлении, точнехонько указанном Уэллсом свыше ста лет тому назад.

Крайне показателен американский фильм, снятый по мотивам «Машины времени». Согласно этому фильму, морлоки и элои возникли не потому, что такова была эволюция общества, но потому, что Луна упала на Землю! Элои умны и сообразительны, а морлоки просто уроды, ведомые страшным белым дядькой a la Кощей. Больший идиотизм трудно вообразить. Весь пафос романа, весь смысл вытравлен на корню! Фантаст рвал бы на себе волосы и усы, знай он, как обойдутся с его детищем благодарные потомки. Впрочем, именно этот факт блестяще подтверждает правоту Уэллса. «Элита» XXI века уже неспособна понять незамысловатую книжечку века XIX.

«Остров доктора Моро». Вещь, пожалуй, самая жуткая и самая масштабная. Корабль в море терпит крушение, человек с него попадает на вышеупомянутый остров и точно, встречает на нем вышеупомянутого доктора. Доктор Моро, вивисектор, фанатик и великий ученый, населил остров зверо-людьми, которых он создает из животных с помощью недалекого ассистента. Финалом своих экспериментов доктор поначалу видел избавление мира от боли и страданий. Он желал вытравить из человека звериное, на деле из зверя вытравляется человеческое, так сказать. Звери сидят в своих пещерах и твердят данный им доктором Закон: «Не ходить на четвереньках — это Закон. Разве мы не люди? Не лакать воду языком — это Закон. Разве мы не люди? Не обдирать кору с деревьев — это Закон. Разве мы не люди? Не охотиться за другими людьми — это Закон. Разве мы не люди?..» Однако Закон вступает в противодействие с Природой. В лесу, населенном зверо-людьми, происходит первое убийство себе подобного. Закон нарушен, вера в него поколеблена. Инстинкты вырываются наружу, повсюду начинаются убийства и грабежи. Моро с ассистентом гибнут от рук своих питомцев. В финале человеческое окончательно побеждается звериным, зверо-люди возвращаются к полностью животному состоянию.

Не таким ли должен видеться холодному английскому уму коммунистический эксперимент? Действительно, советский строй делал упор на подлинно человеческие качества. Он уповал на альтруизм, солидарность, отзывчивость, в то время как прагматичный капитализм безошибочно опирается на проверенные временем и опытом животные инстинкты: стяжательство, алчность, похоть. Поэтому, стоило ударнику коммунистического труда хоть краешком глаза посмотреть контрабандный порнофильм, как он сразу же становился скрытым диссидентом и внутренним эмигрантом.

Право же, после прочтения «Острова доктора Моро» становится стыдно за Булгакова с его примусными Шариковым и профессором Преображенским. Мещанская узость кругозора, пошлое ерничанье перед лицом мучительного и трагического вопроса. Да еще и вторичность: Булгаков создал свой шедевр гораздо позже.

«Человек-невидимка». Повествование стилистически самое безупречное. Главный герой снова инфернальный ученый. В маленьком и тихом городке, воплощении старой доброй Англии, появляется странный раздражительный человек, забинтованный по самы уши. Это — великий изобретатель Гриффин, сделавший себя невидимым. Гений и истерик, прозябающий в нищете среди сытых, самодовольных и тупых посредственностей, он очень скоро вступает с ними в конфликт и объявляет войну всему миру. Идеал озлобленного Гриффина — царство тотального террора, террора Невидимки, и он словом и делом проповедует этот идеал. Яростный, жестокий, в довершение ко всему этому еще и невидимый, Гриффин наводит ужас на мирных обывателей. В конце его, разумеется, ловят, толпа долго топчет невидимое тело, которое становится видимым только тогда, когда Гриффин умирает.

По роману, Гриффин — альбинос. Белокурая бестия. Ницшеанец, черт его дери. И все же если бы я снимал фильм по этой книге, я обязательно сделал бы его брюнетом. С аккуратной челочкой на правый пробор, квадратными усами и голубыми бездонными глазами. И звали бы его Адольф. Адольф Гриффин. В самом деле, феномен личности Гитлера, феномен нового фашистского человека предугадан замечательно. Позволю себе заняться вольным самоцитированием, «протест исключительной личности, принимающий дьявольские, античеловеческие, разрушительные формы в ханжестве, косности и лицемерии конформистской цивилизации, цивилизации, безнадежно уродующей помыслы и сознание своих самых талантливых людей».

В цитированном опусе речь шла о трех уроках Адольфа Гитлера. Логично назвать эту заметку «Тремя предупреждениями Герберта Уэллса». Уже понятно, что два последних человечество пропустило мимо ушей. Задумается ли оно над первым?

Лично Товарищ У