Он мне с детства не нравился. Его белозубая, очаровательная и нарочито жизнерадостная лыба как бы сигнализировала, вопияла даже, что, дескать, всё заебись, что мы впереди планеты всей и всё у нас получится, и я другой такой страны не знаю. Мне тоже нравилась эта страна, я был советский мальчик, но вот в этой бодрой улыбке, демонстрирующей невыносимый и безмерный оптимизм, чувствовал фальшь. И фамилия ещё у него была очень противная: Гагарин, га-га-га. У них леди Гага, у нас, стало быть, джентльмен Гага, и гораздо раньше.
Мне не нравилось и сейчас не нравится, что в космос полетел парень с нашего двора, с простецкой, толстоносой физиономией — уж космос-то заслуживал кого-то более значительного или хотя бы более эстетически безупречного, человека с размахом и тайной, Че Гевару или Марлона Брандо, а не просто прокати-нас-Юрашу-на-космолёте. В этом было какое-то принижение таинства, низведение космоса до деревянного стола с бутылками и воблой во дворике нашего многоэтажного дома, на котором, столе, мужичьё резалось в домино. Обыденный улыбчивый дяденька вторгся в неизведанное, беспредельное, ворвался в бесконечность, и теперь им дразнили бабушек — бога, дескать, он там так и не увидел. Ну ещё бы он увидел, вы ж не Фридриха Ницше отправили смотреть в бездну.
Глупо, конечно, пенять на сверхраскрученность Гагарина. Он просто обречён был стать символом, первый человек в космосе, будь он и негром преклонных годов, а он был, как я уже сказал, парень с нашего двора, и если мне, нездоровому маргиналу, это не нравилось, то пацаны и девки с этого самого двора, наоборот, были в восторге. Где-то к середине двадцатого зажигатели звёзд понимают, что для лепки культовых фигур не нужно брать сверчеловеческий материал, суперкрасавиц, суперинтеллектуалов — наоборот, материал должен быть, хотя и добротный, но среднечеловеческий, ну, выше среднего, очень хороший, качественный, не более. Это не только у нас в Советах — по той же кальке появляются, например, Битлз и Мерилин Монро. Простой парень Юра Гагарин — из этой когорты свойских, затрапезных идолов, таких же как вы, но больших везунчиков. Делай с нами, делай, как мы, делай лучше нас! Впрочем, как и в случае с Мерилин Монро, трагическая кончина заострила всё-таки образ Первого Космонавта, отточила, убрав ходульную марионеточность — и вот уже именем Мерилин называется бесподобный Мэнсон (Брайан Уорнер), а имя Гагарина ждёт ещё своего похитителя.
Трогательные кадры: товарищ Гагарин бодро шествует с рапортом к Хрущёву, чеканя шаг, а на ботинке опасно болтается развязанный шнурок (возбудивший маньяка Сливко, тот даже записал об этом в дневнике). Нет, всё-таки артист он был замечательный, лёгкий, искромётный, я уж молчу о тех адских нагрузках, которые пришлось ему перенести, не каждому дано выдержать такое, и, возможно, в том, что вы здесь с негодованием читаете, проглядывает некрасивое брюзжание и псевдоэстетское чистоплюйство.
И бог бы с ним, с этим вашим Гагариным, в конечном итоге я ничего бы не имел против него, но есть в этой истории с гагапоклонничеством большая и гадкая несправедливость. Я говорю о Королёве. Именно благодаря Королёву и его ребятам вышел на орбиту слащавый Юра. И ведь в каких условиях работал Главный Конструктор! Учёные, как и поэты, тонкие натуры. А здесь уникального человека молотили по драгоценной мудрой голове, бросали на Колыму, запирали в вонючих шарашках, измывались, животные, досаждали как могли, а он всё же творил, и он всё же сказку сделал былью, сотворив космолёт. Вот где космический прорыв, подвиг и величие духа! Слёзы наворачиваются, когда об этом думаешь. Нервы уже не те. Не те нервы. И вот под таким прессом, нервы вообще всмятку, совсем не железный, этот человек просто делал своё дело, скромно, без позы. «Хлопнут без некролога», — любил говаривать великий учёный. Замалчивали, уже и после реабилитации, на взлёте карьеры, довольно долго, из соображений секретности. Но сейчас-то уж точно можно бы воздать должное гению. Куда там. В дни космонавтики с билбордов заученно гогочет фотогеничный Гага. Сам-то он в этой несправедливости и ни при чём, но для меня он всегда останется, помимо прочего, и символом жлобства и свинства народа нашего, топчущегося по бисеру, не ценящего подлинных своих героев. Причём, когда я говорю о нашем народе, в данном случае абсолютно не важно, белорусский, украинский или русский это народ. Все три народа как топтались, так и топчутся до сих пор. Как не ценили умных, редких людей, так и не ценят.
С какой светлой укоризной Сергей Павлович смотрит с этого фото на вас, как бы говоря «ну и хуй с вами». Да, прочность материала не бесконечна, особенно прочность материала интеллектуального. Калечили при жизни и даже не обеспечили должного почёта после смерти? Ну и действительно хуй с вами, дрочите на своего плюшевого Гагарина, только не удивляйтесь, почему командир корабля Союз ТМА-4 носит говорящую фамилию Падалка.
Лично Товарищ У
