Мир вступил сегодня в эпоху глобализации — эпоху тотального финансового, политического, идеологического и военного доминирования наиболее могущественной части мирового капитала. Это доминирование влечет за собой в худшем случае фактическое уничтожение угнетаемых наций, в лучшем случае их превращение в сырой рабочий человеческий материал, навоз глобализма, властвующего, в числе прочего, по старой заповеди — разделяя. Как противостоять этому доминированию в нашем регионе? Очевидно, именно объединяясь — так, как делают это, например, осознавшие угрозу латиноамериканские страны. Неспроста говорят сегодня и о славянском союзе — но больше всего говорят не в Киеве или Минске, а в Москве. При этом славянский союз, как он понимается наиболее влиятельными на сегодняшний день силами в России, есть возрождение и продолжение Российской Империи. В качестве противодействия империализму западному нам предлагают империализм восточный. Вот что, например, пишет один из наиболее известных российских идеологов, «советник президента России по геополитике» Дугин, позиционирующий себя как большого сторонника славянского воссоединения и борца с американским доминированием:
«Существование русского народа как органической исторической общности немыслимо без имперостроительного, континентального созидания. Русские останутся народом только в рамках Новой Империи. Эта Империя, по геополитической логике, на этот раз должна стратегически и пространственно превосходить предшествующий вариант. Следовательно, Новая Империя должна быть евразийской, великоконтинентальной, а в перспективе — Мировой. Битва за мировое господство русских еще не закончилась».
Это проект, враждебный и Беларуси, и Украине, проект, испытанный нами на собственной шкуре давным-давно. Мы знаем, что включение в состав московского государства означало для нас неволю ничем не меньшую, чем под польской властью. В конце концов, именно российский, а не западный, империализм первым поставил наши народы перед угрозой национального уничтожения, отрицая на территориях присоединенных славянских стран всякое право на национальное самосознание. Российская Империя гласно и сознательно декларировала уничтожение как наций украинцев и беларусов, заявляя устами своих императоров, что их надлежит как можно скорее «орусачить» и оторвать от национальных корней.
И все же имперский гнет не вызывал у украинцев и беларусов ненависти к русским. В мужичье, большей частью таком же бесправном, драном и ободранном, как они сами, «окраины» не могли видеть врага. Подавление «инородцев» достигалось фактически за счет подавления «коренного» населения, и сама форма русского империализма была максимально отчужденной от самих русских как нации: когда мировые рынки были завалены российским зерном, российские же деревни умирали с голоду. По сей день Новгород или Якутск для Москвы являются почти такими же «окраинами», какими являлись некогда Украина, Беларусь и Молдова, годными лишь на то, чтобы их эксплуатировать, и политика в их отношении ведется откровенно захватническая и колониальная. Но феодально-вертикальная конструкция в 21 веке неизбежно неадекватна и неизбежно распадается. Связи должны быть «сетевыми» и горизонтальными. Возьмем пресловутые США: столица этого государства находится в Вашингтоне, а, скажем, Лос-Анджелес город не менее развитой. Нью-Йорк, в свою очередь, развит совсем не хуже Лос-Анджелеса. Это обеспечивает равномерность напряжения в системе, и такая система оказывается гораздо более устойчивой, чем предельно централизованная имперская, которую мы веками постигали на своих территориях. Согласно этому же принципу развиваются сегодня и Европейский Союз, и Китай. При этом, согласно последнему опросу ВЦИОМ, от 81 до 85% людей в российских регионах негативно относятся к Москве, считая, что она живет за их счет. И вот такой, построенный на заведомо провальных, архаичных и неприемлемых не только для нас, но и для самих русских, принципах союз нам предлагают, прикрываясь благородной целью сохранения славянского мира.
Ясно, что разговоры о подобном союзе, а вернее, о возрождении империи, вызывают недоверие к какому-либо объединению славян вообще: союз может быть только равноправным, в противном случае это только форма поглощения. Это остро осознают в наших странах, поскольку в них свежа историческая память о том, какой была роль Российской Империи в их судьбе. Входя в состав московского государства, наши земли имели более высокий научный и культурный потенциал, чем земли «исконные»: население «окраин» напрямую соприкасалось с более развитой научно Европой и могло брать оттуда все самое лучшее. После того, как эти более просвещенные земли окончательно прибрали к рукам, на их территории был устроен настоящий культурный геноцид. Типографии, школы и университеты закрывались с великим рвением (а ведь сама технология печати пришла в Москву с беларуско-украинских земель). Наиболее ценные кадры вывозились вглубь Государства Российского, а из присоединенных территорий со всеми остальными делались окраины уже не в кавычках, но самые что ни на есть непосредственные. Империя даже не пыталась использовать весь предоставленный в ее распоряжение потенциал. Умники всегда более склонны к свободе, чем к рабству, а свободолюбивые умники ей нужны не были. Главной задачей было — лишить «окраины» этого потенциала, погрузив их в бедность, крепостничество и невежество, подавив тем самым волю к сопротивлению. Это удалось: некогда просвещенные народы к началу двадцатого века оказались почти поголовно безграмотны. Для уничтожения национальной идентичности все средства были хороши. Так, в беларуских губерниях налоги несколько десятилетий собирались не в ассигнациях, а в звонкой монете. Это делало их более тяжелыми в четыре-пять раз. Вспышка стремления к равноправию в ленинские времена — и традицию имперской политики продолжил Сталин репрессиями и голодоморами.
Геополитически наши земли должны были всецело играть роль буфера. Их заведомо неблагонадежное — в силу происхождения — население становилось пушечным мясом при любой имперской войне. «Севастополь — город русской славы», а вот армия, воевавшая там, была по этническому составу преимущественно украинской. Знаменитый матрос Кошка — крепостной украинец из Винницкой области, и дети его также умерли крепостными. Во время первой мировой к 1917 году из полутора миллионов солдат Западного фронта свыше шестисот тысяч — беларуские мужики. Во время второй мировой уничтожен каждый четвертый беларус, вся территория Республики — одна сплошная руина. Принудительно превращенные в провинции, насильственно сделанные сельскими от края до края, лишенные великолепной культуры, измученные великодержавными жандармами страны долго еще будут реагировать самым болезненным образом, постигая трагические страницы своей истории.
И прежде чем объединиться, как говорил классик, необходимо решительно размежеваться. Если объединяться затем, чтобы снова построить тюрьму народов с центром в Москве ли, в Бердичеве ли или Бобруйске — то это ни к чему, это еще хуже, чем американско-европейский «дисциплинарный санаторий» — потому что это обыкновенный подвал этого санатория типа «застенок». Отстоять свою историю, территорию и государственность для восточных славян является сегодня возможным, не помышляя о чьей-либо империи, но строя равноправный союз наций, так, как это делается в Латинской Америке Кубой, Венесуэлой и Боливией, или налаживая сетевое взаимодействие людей схожего менталитета и схожей культуры, как это делают мусульмане. Неприятный, но непреложный факт — сегодня Беларуси и Украине приходится отстаивать свой суверенитет в том числе и от России, а не вместе с ней. Мы можем и должны поддерживать не чужой нам русский народ в его стремлении самоутвердиться — но не за наш счет. Искусство независимой политики в том и заключается, чтобы балансировать между самыми разными, зачастую противоположными силами, проводя собственную политическую линию. Долговременные союзы при этом разумнее всего заключать с соизмеримыми и близкими по духу и истории государственными образованиями. Вот почему не существует более естественного союзника для Украины, чем Беларусь, и не существует более естественного союзника для Беларуси, чем Украина, и именно между ними возможен сетевой союз того типа, о котором я упоминал.
Более того, в наших отношениях существует опыт такого союза. Наши народы действительно жили длительное время бок о бок друг с другом, жили по-братски, и ни один из них при этом не претендовал на роль старшего брата. Союз двух народов, исторически, национально, ментально близких, как никакие другие, может являться гарантией самого их существования. Удивительно, но этому союзу не уделяется почти никакого внимания в самих этих странах: Украина более тяготеет к западной Сцилле, а Беларусь — к восточной Харибде. А ведь горький опыт такого тяготения уже имеется (когда-то в истории все было наоборот)! При этом они будто бы и не замечают друг друга. Между тем, опыт существования в составе сначала европейской Польши, потом Российской Империи должен был бы вселить в нас известную осторожность в отношении алчущих соседей и обусловить самые тесные отношения — это позволило бы более уверенно разговаривать и с Востоком, и с Западом. Конечно, в сегодняшней ситуации сближение возможно в первую голову не на государственном уровне, но на уровне человеческом, уровне конкретных организаций, групп, объединений. Хотя события последних лет, связанные с энергетической безопасностью наших стран, кажется, побудили об этом задуматься и власть предержащих. На пресс-конференции украинским СМИ в 2006 году Лукашенко назвал Украину и Беларусь горлом России и Западной Европы. Конечно, заметил он, такое объединение «не нужно никому в мире» и вызовет жесточайшее сопротивление отовсюду. Трудно с этим не согласиться. Однако исторически вопрос поставлен так, что союз нужен именно если мы хотим сохранить свою независимость, как бы ни было тяжело ее обеспечить и гарантировать. На восточнославянском пространстве, на советских и национальных обломках, нужно создать даже не новый центр силы, но новое силовое поле — или снова, как это уже было в истории, быть разорванными на клочья между двумя империализмами. Кто скажет, что это нереально, пусть обратится к истории. В ней случалось очень много нереального! А в будущем, как знать, к нам подтянулись бы и русские — не оголтелые солдаты Империи, но близкий и симпатичный нам народ — преодолев московский централизм и шовинистическую инерцию, которые весьма чувствительно бьют сегодня и по ним. И если три ветви славянства объединятся на новых, равноправных принципах, ничто не сможет их победить.
Лично Товарищ У,
www.tov.lenin.ru
