Позвонил Герхард, знакомый инженер из Йены. Пятнадцать лет мы с ним не общались — и вдруг объявился. Оказалось, что его сын Кристиан целый год переписывался в интернете с девушкой из Воронежа и теперь по уши в нее влюблен. Студентка, отличница, спортсменка и наконец просто красавица. Хотя и не комсомолка, нет. Но Кристиану это не важно. Он хотел бы приехать в Воронеж, встретиться со своей Людмилой и подтвердить ощущение того, что ему несказанно повезло. Что нашел он ту единственную, которая была предназначена ему на небесах, и вот — сбылось. А если все подтвердится, он и жениться готов. Ему — 20, ей — 18, вполне гармонично.

Ты не беспокойся, сказал Герхард, он парень самостоятельный, будет жить в гостинице, с деньгами у нас все в порядке; просто, если понадобится, окажи консультацию — где там, как и что у вас в Воронеже. И сам приезжай при случае в Йену, рады будем видеть тебя с женой, а то ты к нам давненько что-то не заглядывал.

Через месяц приехал Кристиан, я встретил его на вокзале, а потом мы долго общались в гостинице. Все, что знал, я ему рассказал, и больше он ничем меня не загружал; так, изредка позванивал.

Через неделю я провожал его домой. Повезло ему с русской красавицей или не повезло, так и не разъяснилось. Кристиан уезжал в полной растерянности, смысл которой он обозначил такими словами: это совершенно иная цивилизация!

Во-первых, в Воронеже на удивление много красавиц, сообщил он. И вроде бы этому есть логичное объяснение: в позапрошлом веке княгиня Ольденбургская, от которой под Воронежем сохранился престарелый замок, одержима была манией собирать в своем крепостном имении самых красивых девок. Она покупала их по всей стране. Гены этих вот крепостных девушек до сих пор гуляют по улицам Воронежа. Причем большинство из них так же бедны, как и во времена княгини Ольденбургской. Это удивительная смесь — красоты и бедности. При этом одеваются воронежские девушки намного эффектнее, чем женщины в Европе. Нет, на Таиланд это не похоже; там совсем уж нищета, и девушки, как это по-русски говорится, экзо-тичнее, их можно покупать. А Воронеж все-таки не Бангкок, это европейский город.

Cочетание элегантности и «стесненности в средствах» бросается в глаза, сказал Кристиан. Тут недалеко от гостиницы такая девушка за прилавком хлебного отдела работает — как кинозвезда. Даже лучше кинозвезды, потому что она скромная, и нет в ней ни грамма голливудской похабности. У нее большие карие глаза и простая стрижка, а косметикой она вообще не пользуется, да и не нужна ей косметика. Но она такая, что я потом ее во сне увидел — и плакать хотелось. Так жаль ее, и так хотелось ее полюбить — но я ж не могу, я к Людмиле приехал! А той девушке, скорее всего, достанется какой-нибудь грубиян, который ничего не понимает в драгоценностях. И такие жемчужины в Воронеже — сплошь и рядом.

— Так ты решил жениться или нет? — спросил я.

— Не знаю, — ответил он. — Мне надо очень медленно обо всем подумать.

Здесь, продолжил Кристиан, в банк заходишь — и там такой персонал, как в модельном агентстве. У нас в Германии не так. У нас женская красота, образ жизни и положение в обществе связаны. Богатая женщина стремится к красоте и достигает ее. У нее правильная диета, она живет в экологически благополучном районе и не ест дешевые макароны. Она пользуется дорогой, эффективной косметикой, поддерживает в порядке каждую часть своего тела. У нее есть бассейн и фитнес, массаж, теннис и многое другое; состоятельная женщина имеет все, чтобы сделать себя красивой. Это общественная гармония. А в России такой гармонии нет совсем. Здесь, как в мире дикой природы, много удивительно красивых девушек без всяких на то оснований.

Во-вторых, сказал Кристиан, один мой друг тоже имел переписку с русской девушкой. И примерял ее фото и письма к немецкой социальной гармонии. Он съездил в Россию, имел очаровательный месяц, потом женился и увез ее в Германию. Но уже через год развелся. Потому что у нас жизнь идет совершенно по-другому. Немецкие женщины очень любят домашний порядок. А русские жены продолжают и в Германии жить, как в дикой природе. И если она не умеет и не хочет регулярно вытирать пыль и класть вещи на место, то получится, как кошка и собака: собаку можно приучить к порядку, а кошку — нет. Поэтому у нас много жен из России, но большинство из них разведены. Они не хотят уезжать из Германии домой и остаются там навсегда. У них есть жилье, и оно не становится немецким, и вещи в нем лежат в других местах.

Мужчинам, которые привозят жен из России, редко удается соединить их менталитет с немецким порядком и организованностью. Я и раньше слышал это не раз, сказал Кристиан, но был уверен, что Людмила — очень умный человек, она все понимает и станет немкой. Самой красивой немкой на свете. Но сейчас я уже ни в чем не уверен. Мне надо думать.

В-третьих, сказал Кристиан, у русских девушек непонятная сексуальность. В Европе есть определенные правила сексуальности, а в России их нет. Немецкие женщины добились большого равенства с мужчинами. В прессе и на телевидении много лет проходят дискуссии на эту тему, и благодаря феминисткам в обществе есть писаные и неписаные правила, которые соблюдаются. Немецкая женщина на работе не носит мини-юбку и высокие каблуки; она там работает, а не соблазняет мужчин. Поэтому она никогда не наденет на работу колготки с рисунком, мини-юбку и туфли на высоком каблуке.

Если она идет на свидание, то, конечно, не в деловой одежде, но и тогда она не станет надевать вызывающее мини, огромные каблуки и ажурные колготки — иначе ее могут принять за проститутку. Одежда, в которой она идет на свидание, обычно говорит о том, что она равна с мужчиной и может прожить одна, даже если его любит. А главное, привлекательность женщины — результат ее ума, вкуса и достигнутого положения в обществе, это отнюдь не привлекательность обнаженной самки. Подчеркнутая одеждой и макияжем сексуальность женщины в Германии не считается большим достоинством и говорит скорее о ее психологических или социальных проблемах. Поэтому она чаще вызывает у мужчин сочувствие, а не желание.

И мужчины в Воронеже странные, сказал Кристиан. Они — как индейцы, готовые променять золото на бусы. Вот та девушка в хлебном отделе, она могла бы позировать для лучших художников человечества. Я бы часами смотрел на нее, а там идут мимо люди, она дает им хлеб, и никто почти на нее не смотрит. Нет, я не влюблен! Любить и любоваться — разные вещи. Просто это ужасная несправедливость. Как радуга или водопад, если на них никто не смотрит.

Эта, очевидно, бедная девушка — не результат селекции, дорогого и правильного образа жизни и хороших косметологов. Она — как орхидея в джунглях, где любая обезьяна может нагадить на нее или просто слопать. А когда таких бедных красавиц много, то европейский человек может потерять опору и ориентацию на общественные ценности. Нет в России женской красоты как социально значимой категории! Нет, и все. Поневоле растеряешься.

И тут вот еще что, сказал Кристиан: у Людмилы папа — писатель. Романист. У него есть даже книжка стихов. Он странный человек, никогда не улыбается и совсем не против, если дочь его выйдет замуж и навсегда уедет в Германию. Я теперь не знаю, она ли писала мне те удивительные письма. Я стал во всем сомневаться. Мне надо привести в порядок свое мироощущение.

На вокзал провожать Кристиана приехала и Людмила. Она оказалась удивительно хорошенькой, с наивными чистыми глазами. И почти ничего не говорила, только грустно смотрела на него. Лишь напоследок, скромно положив руки ему на плечи, что-то прошептала на ухо. Они даже не поцеловались…

Александр ЯГОДКИН, «Новая газета»

---

Письма читателей

Привет comrade,

Спасибо за статью о глобализации. Интересная статья. Искренне смеялся над тем как поддели Дугина об том, что он призывая всех пользоваться Unix, сам пользуется, чем-то другим. Разговор получился живой, искренний, острый и умный. Хотя в словах Дугина много правильных мыслей, его определение глобализма вообще следует выучить наизусть, но все же бороться с глобализмом нужно не так. Вообще с ним бороться не надо, надо бороться с негативными проявлениями глобализма, с глобализмом в тех отраслях, где он попросту вреден. Например глобализм в культуре - это конец культуре. Но бороться с ним нужно не террором - а его же давно проверенными методами - СМИ, власть, деньги. Победить глобализм в негативных его проявлениях вполне можно, я даже не просто верю в это, я знаю, что у нас, у человечества элементарно нет другого выхода, что бы выжить. Глобализм насытит цивилизацию, но и погубит ее. Человечество став глобальным гедонистом - умрет от обжорства. Умрет духовно, интеллектуально, выродится физиологически.

P.S. Спасибо за размещении ссылки на присланную мной статью «Современный расизм». Я понимаю, что мои статьи не совсем подходят по формату для вашей рассылки, но хотелось бы прислать, то, что подошло бы. Так как проблема феминизации, так же реальна и по сути вытекает из того же глобализма.

--
С уважением,
Piter mailto:petr_malahov@mail.ru