Орфография и пунктуация авторских работ и читательских писем сохранены.
Ведущий рассылки не обязан разделять мнения авторов.


Запрещенные новости. Выпуск третий

Говорить языком прошлой эпохи уже нельзя
Интервью Гейдара Джемаля «Литературной газете»


  Осознаем мы это или нет, мы живем в другом мире. Он более стал неустойчивым. Социалистического лагеря нет, «холодная война» завершена. После создания всемирных коммуникационных сетей появилось новое измерение — информационное: информация качественно усложняется и саморазвивается. Возник глобальный рынок капиталов… Есть в этой изменившейся картине реальности и еще один существенный и, тоже развивающийся, фактор — исламский. Это уже не только религиозный феномен: ислам позиционирует себя как великий Проект противостояния Системе, он становится идеологической опорой тех, кто не забыл о бедных, угнетенных, обездоленных. Одна из самых значительных и известных фигур политического ислама — Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета, теолог, создающий методологию современной мысли.

— Гейдар Джахидович, в настоящее время в мире предпринимаются отдельные попытки создать универсальную концепцию подхода к новой реальности. Выражаясь модным сейчас языком, нам брошены вызовы, на которые пока нет ответа. К каким выводам пришли вы, находясь на пути поиска этих ответов?

— Сейчас, как известно, рухнула такая универсальная система описания реальности, как марксизм. При всем, что можно сказать о марксизме самого плохого, он обладает одним положительным свойством: он унаследовал от религиозного проектного визиона методологию, которая описывала историю как универсальный провиденциалистский процесс. Этот язык, благодаря которому оппозиционер, к примеру, с Новой Земли мог объясниться с оппозиционером из Норвегии, теперь исчез. Точнее, он скомпрометирован как политически достоверный и выживает «на задворках» социально-политической, философской и интеллектуальной жизни, как некие обломки ушедшей эпохи. Говорить этим языком больше нельзя, потому что в него «встроены» такие реалии, которым ничего не соответствует. Сегодня нет больше ни буржуазии, ни пролетариата. Крайние полюсы социальной пирамиды — суперэлита, стоящая над человечеством, и мировой гарлем с его неизбывной нищетой. Все остальное представляет собой броуновское движение деклассированного элемента. В условиях глобальной люмпенизации Березовский и Ходорковский — явные люмпены. Они прорвались к деньгам, но буржуазией ни в коем случае не являются. Буржуазия — это устойчивое сословие со своим кодексом поведения. Его представителей можно встретить сегодня в странах третьего мира. (В Иране, в Малайзии, например.) Даже встретив этих людей случайно на улице, сразу видишь: они родились в устойчивой системе работы с материальным миром, в атмосфере обмена материальными ценностями между социумом и внешней средой. Но, скажем, в России ситуация выглядит иначе. Если сегодня человек богат, то вчера он был технократом, позавчера — комсомольским секретарем, а завтра он станет диссидентом, который будет жить на пособие спецслужб где-нибудь в Лондоне… Это люмпены, то есть деклассированные элементы. Мы не можем описывать общество, состоящее на 90 процентов из деклассированных элементов, как буржуазию и пролетариат.

Итак, универсальный язык марксизма дискредитирован и неприменим в сегодняшней ситуации. Вместо него явился другой язык или, точнее, модный подход — как раньше было принято говорить, буржуазная лженаука. Я имею в виду методологию Шпенглера, Тойнби, их пресловутый «диалог цивилизаций». К сожалению, многие мусульманские интеллектуалы, клерикалы, которые курируют публичный интеллектуальный процесс со стороны мировой мусульманской общины, попались на удочку этого подхода. Они очень любят говорить о конфликте цивилизаций, необходимости диалога, понимая ислам соответствующим образом. Это радикально неправильно. Ислам, конечно же, имеет цивилизационное измерение. Но в той мере, в какой оно есть в исламе, это отклонение от ислама. Ислам есть универсальная доктрина, универсальный язык и проект, обращенный ко всем людям без различия их цвета кожи, расы, географического места жительства. Факт существования исламской цивилизации означает, что умма (община мусульман) не состоялась как политический субъект.

Приведем пример из ближайших исторических аналогий. Что значит «советская цивилизация»? Это значит, что левая идея не состоялась как политический субъект. Вместо политической субъектности большевизма возникла советско-сталинская империя. Факт цивилизационности есть провал ленинско-троцкистской мировой революции. То же — в исламе. По мере того, как ослабляется фактор исламской революции (он заменяется бюрократически-государственническими региональными интересами), выпирает цивилизационный момент. И вот мы уже видим президента Ирана Хатами, который «вбрасывает» против Хантингтона тему «диалога цивилизаций».

Главная проблема сегодняшних мусульман в том, что они мыслят о себе в терминах цивилизации. Они думают, что живут по своим правилам. Те, кто сегодня задает тон в исламском дискурсе, находятся на соглашательских цивилизационно-диалогальных позициях. Они выражают идею: мы такие же люди, не надо нас бомбить, мы просто хотим жить. Мы хотим жить по установленным Богом правилам.

— Если доктрина Маркса и Энгельса соответствует уже исчезнувшей эпохе, а модель столкновения и диалога цивилизаций можно считать маргинальной, то тогда, на что можно опереться, создавая новый универсальный язык?

— Серьезная методология заключается в том, что мы должны установить: есть субъект тирании и субъект подавления. Ничего не изменилось оттого, что в современном мире нет фараона, который выезжает на колеснице… и давит коленопреклоненных рабов. Вместо фараона Ветхого Завета есть коллективный фараон, властвующий над Системой. Нужно только определить, кто в этой Системе является субъектом тирании, а кто, наоборот, берет на себя волю и право защищать угнетенных и оскорбленных. Это та политическая субъектность, которая носит партийный характер. Я настаиваю на том, что после конца марксизма это измерение снова становится теологическим — каким оно и должно быть. Еще Маркс говорил, что все революционные перевороты в истории носили религиозную окраску. Было совершенно нормально, что социальная борьба имеет религиозный характер, и сущность социальных отношений всегда описывалась теологически. Она объяснялась так Моисеем и Христом, да и во время Уота Тайлера (лидер крестьянского восстания в Англии в 1381 году) люди пели: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?»

Тот, кто стоит наверху социальной пирамиды, выражает своей позицией некий фундаментальный знак — так же, как и тот, кто раздавлен. Поэтому Божественное провидение объективно использует в своей реализации истории и того, и другого. Каждому отводится некая роль, и за каждым закреплена своя историческая энергетика, которые некоторые называют «своей правдой». Если тот, кто раздавлен, встанет с колен и сможет удержаться, встав с колен, значит, капля Божественного света, которая в него вложена, добилась победы над энтропией, над колоссальной инерцией материи.

- Вопрос в том, кто больше всего подходит на роль авангарда субъекта подавления, на роль мессии, каким был в своем роде пролетариат в марксистском учении?

- Сегодня в роли пролетариата выступает исламская община. Авангардом угнетенного человечества, который действует не только во имя себя, но и тех, кто находится в Бразилии, в Китае, в России, оказываются мусульмане.

— Почему именно мусульмане?

— Потому что все они стоят на одной религиозно-теологической позиции монотеизма, которая по своей внутренней логике лишает всякой легитимности естественную социальную пирамиду. Только авраамический универсализм бросает вызов Системе, потому что он обессмысливает этот закрытый космос, где человек является самодостаточной целью в себе.

Ислам категорически антиклерикален и не является индивидуальным кодексом поведения. Это стратегия внутреннего человека, который должен каким-то образом обыграть тюремщиков и захватить тюрьму. Бежать из тюрьмы — бесполезно, нужно победить в ней с тем, чтобы ее уничтожить. Это можно сделать только силами всех заключенных. Именно в этом и состоит главная социально-политическая разница между исламом и другими религиозными традициями: другие предлагают бежать, а бежать, как известно, лучше в одиночку. Увы, поймают!

— Можно ли говорить о тенденции исламского глобализма — в противовес глобализму Запада?

— Да. Дело в том, что ислам — тоже глобализм, только снизу. И только два глобализма могут вести между собой спор.

- Как правило, употребляя термин «глобализм», мы автоматически подразумеваем его связь с экспансией западных ценностей.

— Марксизм претендовал на глобализм, имея в виду мировую победу коммунизма. Уверяю вас: люди, которые управляют миром, мыслят оккультно. Шаман, папа Римский, принц Чарльз — представители одного и того же варианта самодовлеющего человечества, которое построено на принципе угнетения. Для них человек и есть цель. Это обязательно пирамида, наверху которой стоят «истинные» люди — реальные власть имущие, которые, естественно, не являются ни банкирами, ни Соросами. Последние — просто служебно-функционерная мелкота — пыль, поднимаемая ветром. Но есть мощная верхушка пирамиды, которая не меняется при любой «погоде», что бы ни грянуло — мировая война, революция. Все делается по сценарию интеллектуальных клубов, которые работают под председательством «истинных» людей, под их попечительством.

Сегодня создана очень мощная глобалистская инфраструктура, которая представляет собой систему транснациональных корпораций. ТНК — не экономическая, а управленческая модель, которая курирует гигантские финансовые потоки, освобожденные от любой социальной, институциональной, территориальной ответственности, брошенные на освоение политического и человеческого пространства. Реальные хозяева — те, кто сидит в попечительских советах ТНК; прежде всего представители традиционной знати — династий, аристократических домов, старая европейская знать. В это сообщество включены также представители традиционной знати третьего мира и международные финансовые дома — в качестве «приправы».

Реальные хозяева мира — ядро элиты и сверхэлиты, которое начало формироваться приблизительно 400 лет назад — в период крушения традиционных феодальных каст. Существовала система сословной иерархии: был Папа Римский, ему подчинялись императоры, на следующей ступеньке стояли рыцари, еще ниже — скромные купцы и т. д. Когда система стала крушиться, и на место ее пришел абсолютизм, началась Реформация, а потом Контрреформация, и в этот момент произошла очень мощная реорганизация мира. Всемирная Церковь вынуждена была перейти к стратегии непрямых действий, на смену открытой иерократии пришла криптоиерократия, действующая через закрытый клуб «светской» знати. Это, прежде всего, Система правящих кланов, которые характеризует наследственность и преемственность. В основном формирование клановой корпорации завершилось к 1860 году. На последнем этапе в нее вошли верхушки российской и азиатских элит, чему способствовали: упразднение крепостничества в России, революция Мейдзи в Японии и восстание сипаев в Индии. Тогда же началась финансовая экспансия мировой элиты на российское пространство. Уже к 1900 году 80 процентов российской экономики было в руках международных финансовых ростовщических групп.

— Вы ничего не сказали о сверхэлите Соединенных Штатов.

— Дело в том, что США имеют свою контрэлиту, которая не является частью элиты Старого Света. С этим обстоятельством вначале не очень считались, поскольку до 1914 года США были маргинальной страной-должником. К 1914 году США должны были Европе 5 миллиардов долларов, по тем временам — огромные деньги. А к 1919 году Америка стала вырастать в серьезный фактор на мировой арене, но появилась и Советская Россия, которая отвлекла внимание элит Старого Света на себя. Возник тандем США и Советской России, и оказалось, что он не по зубам европейской Антанте. Она боролась с большевиками, а тех подпитывала Америка. Вся советская индустриализация поднялась на американской технологии, с американскими кадрами, на американские деньги. И тем временем США тоже набирали силу. А потом разразилась Вторая мировая война, в ходе которой Европа была разгромлена и превратилась просто в экономическое пространство. Сегодня, после падения коммунистического партийного режима, основанного на шестой статье бывшей советской Конституции, возникла ситуация конфликта между элитой Старого Света, которая еще в организационно-военном отношении слишком слаба для противостояния, и соответствующей сверхэлитой американской, то есть протестантской. Он основан на том, что американская элита ни в каком случае не может быть частью элиты Старого Света, ее невозможно интегрировать.

— Между тем, все выглядит так, как будто между теми же США и Великобританией существует некое глубинное родство в их политических и геополитических интересах.

— Конфликт, маскирующийся этим внешним родством, реальный. Англия после 1945 года ведет очень жестокую «подковерную» борьбу с США — но, как младший, «кусающий сзади» партнер. Приведу только один пример. В 1956 году разразился кризис: Израиль, Франция и Великобритания атаковали Египет — с тем, чтобы захватить Суэцкий канал. Для США Суэцкий канал был важен тем, что позволял их шестому флоту переходить в соединенные воды из Индийского океана. Если бы этот морской путь находился под контролем Великобритании, как великой мировой колониальной державы, то именно от нее зависела бы Америка в своих геополитических военных движениях, и переговорный процесс велся бы иначе. Но что происходит? США осуждают конфликт (агрессию Израиля, Франции и Великобритании) и предлагают Советскому Союзу вмешаться. Советский Союз говорит при поддержке США (которые молчат, «показывая кулак» исподтишка): если вы не бросите Суэцкий канал и не уйдете из Египта, то мы вмешаемся полномасштабно. Между прочим, тогда в СССР все, действительно, готовились к войне.

- Как вы видите роль и место России с точки зрения сверхзадачи всемирного протестного движения?

- Главная политическая характеристика России в глазах мировых протестных сил — непредсказуемость ее нынешней исторической ситуации. После того, как ушла в прошлое «партийная» эра, политическое пространство оказалось расчищенным для новой инициативы всемирного протеста, который будет свободен от лояльности какому бы то ни было номенклатурно-державному центру, объявляющему себя «отечеством пролетариата всех стран». Не секрет, что сталинско-брежневский бюрократический СССР предавал дело революции, обрекал на поражение и распыление силы мирового левого движения. Чего стоит только запрет коммунистам Германии противостоять Гитлеру в союзе с социал-демократами, блокирование с де Голлем и НАТО против студенчества в 1968 году или «связывание рук» Фиделю Кастро. С падением КПСС ушел главный тормоз, сдерживавший мировой социальный протест. Сегодняшний олигархический режим — по сути эрзац политического класса, невлиятельного и ограниченного по своим возможностям на международной арене. Отсюда и непредсказуемость. Она позволяет рассматривать Россию — подобно тому, как это уже было в 1917 году — как слабейшее звено в системе глобального угнетения, которое может быть разбито усилиями революционного интернационала. Именно это является политическим наследием Октябрьской революции, дошедшим до нас через все перипетии и поражения левой идеи в нашей стране.

— Есть ли в России достаточно сплоченные исламские силы?

— В советский период была создана снизу партия Исламского Возрождения, которая перестала существовать к началу первой чеченской войны. Я был одним из ее соучредителей, а впоследствии и заместителем председателя. Это была первая партия, которая возникла после КПСС. В нее входило 30 тысяч мусульман. К сожалению, тогда, в горбачевские времена, она была задумана не как большевистская, а как легальная парламентская партия. Впоследствии возникали инспирированные сверху структуры — Союз мусульман и другие, оказавшиеся недолговечными. После 2000 года власть потеряла интерес к институциализированной мусульманской политической силе на арене российской внутренней политики.

— Когда противопоставляются Запад и исламский мир, то автоматически подразумевается, что каждая из сторон обладает, пусть относительной, но все-таки целостностью. На самом деле (и вы говорили об этом на примере Запада), ни одна из сторон не является субъектом единой политической воли. Вы полагаете, интеграция исламских сил неизбежна?

— У советских людей есть один особый дефект. Они отождествляют цивилизационный фактор с бюрократическим истеблишментом. То есть когда они говорят об исламском мире, то имеют в виду Президента Пакистана Первеза Мушарафа, Президента Египта Хосни Мубарака, Президента Ирана Хатами… Так мыслят не только русские люди. Так же мыслят и чеченцы, которые возмущаются тем, что исламский мир им не помогает. Спрашиваешь: какой исламский мир? Выясняется, что это король Саудовской Аравии Фахд, Президент Пакистана Первез Мушараф… Говоришь им: но ведь мусульмане в мечетях собирают помощь для чеченцев, есть организации, которые помогают беженцам, — все на вашей стороне; исламская «улица» не оставляет вас. Да, это так, — кивают мои собеседники. …Но кому нужна эта исламская «улица», когда речь идет о том, чтобы противостоять Путину и получить поддержку Фахда? Это мышление — советское.

…Те 64 государства, главы которых являются членами Исламского саммита, по сути, незаконны. Их бюрократия и короли — ставленники мирового правительства. Нельзя отождествлять их с исламом. Наоборот, это фактор — антиисламский.

Исламский фактор существует как движение и дыхание самой истории, как присутствие Бога. Я не говорю о священниках, которые самодостаточны в своей уверенности, что они есть соль земли. Почти каждый «служитель Бога» считает себя в некотором смысле теофанией, ведь он — хозяин Корана, Священного писания, а у мусульманина на улице нет Корана. Но означает ли это, что тот мусульманин с улицы ничему не учился? Да он, может быть, всю жизнь учился. Просто он не вошел в соответствующую касту, не является носителем чалмы, не принят коллегиально в теологическую систему. И хотя в исламе нет хиротонисии, передачи через руки благодати, и формально нет выделенности церкви от мирян, по подразумеванию все это есть — «с черного хода» проведено. Тем самым люди оплевывают, топчут, отравляют ислам, приводят его к тупику.

— Ислам все чаще обвиняют в том, что он прямо или косвенно связан с терроризмом. Как вы относитесь к этой критике?

— Легко доказать, что фактологически эти обвинения легковесны. «Агрессивность» ислама становится дурной шуткой на фоне того, что демонстрировал в течении многих столетий Запад: столетняя, тридцатилетняя, семилетняя и прочие войны и т. д. Однако западные идеологи, обвиняя ислам в агрессии, имеют в виду не то, что он организовал больше кровопролития, чем европейцы (это было бы явной ерундой), а вполне реальную вещь: ислам есть стратегически безупречная организация внутреннего сопротивления господству объекта над человеческим фактором. Поскольку современная западная цивилизация солидаризуется с объектным полюсом бытия, успешное противостояние ему должно восприниматься как агрессия.

— Сейчас страны Западной Европы сталкиваются с ситуацией, когда значительная часть их населения становится арабской. Так обстоит дело во Франции, в Германии. Что означает эта тенденция для будущего данных стран в демографическом, культурном, политическом аспектах?

- Диаспора есть будущее мусульманской общины. Диаспора — это люди, освобожденные от «туземности», то есть с нарушенными почвенными, этническими, клановыми и даже семейными связями. Корневая система человека, его зависимость от клана, рода, традиции часто воспринимается как сакральная. Но на самом деле именно с «почвы» начинается профанность. Землячество — это арьергард и застой, замыкающий людей в «гетто». Диаспора, наоборот, — это авангард.

Сегодня идет борьба у мусульман в Европе между землячествами и диаспорами. Я лично во Франции общался с носителями второго подхода. Об этих людях можно сказать следующее. Во-первых, как правило, они имеют высшее образование; во-вторых, блестяще владеют своей профессией. В их лице я увидел арабов нового поколения, которые не отказались от ислама. Для них быть мусульманином — значит быть участником провиденциального делания. Для них политический ислам — это самоидентификация себя как избранного народа — не в противостоянии, а, наоборот, в служении человечеству. Это люди с совершенно открытым сознанием, искренне преданным исламской идее. Они, конечно, читают Коран и чувствуют себя людьми, которым дана эта священная книга. В ней сказано: «Мы ниспослали вам Коран на чистом арабском языке». Вам — то есть людям. А в мусульманском мире часто можно услышать: а ты кто такой, чтобы высказываться по поводу Корана, откуда у тебя авторитет? Ты какие комментарии читал? Ты где учился?..

Я вижу свою аудиторию среди мусульман Франции, Германии, Англии, с которыми общаюсь на едином языке и в едином понятийном поле. Когда же приезжаешь в арабскую страну, приходится преодолевать методологические проблемы. Либо твой собеседник находится под интеллектуальным контролем у профессионального класса толкователей, и в этом случае ты «бьешься головой» о некую жесткую догматику. Либо он стоит в формальной оппозиции к этой догматике, то есть находится в плену столь же спорных контрдогматов. А если он — либеральный антиклерикал, то, как правило, утрачивает связь с исламом, он просто хочет нормально жить и зарабатывать деньги. Что же касается европейской диаспоры, она практически вся — зерна без плевел. Это поколение, которое там родилось. Конечно, есть люди, которые пытаются «раствориться», превратиться в обычных немцев или французов. Но Всевышний так сделал, что у них это не выходит, потому что их прессуют, так или иначе они противопоставлены среде, и чтобы выжить, должны стать лучшими. «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат».

— Возможна ли гармонизация отношений или хотя бы стремление к такой гармонии, которая исключает как исламизацию всего мира, так и его атеизацию?

— Речь не идет об исламизации мира. Речь идет о том, что мусульмане являются авангардом освобождения человечества. Истинные мусульмане — это люди, которые обладают пассионарной «волей к власти» во имя Божественной справедливости. Их задача — свергнуть сверхэлиту, которая опирается на инструменты ростовщического капитала и глобалистскую инфраструктуру ТНК.

— Проблема в том, что никакие земные социальные формы никогда не воплощают в полной мере огненность истинной веры. В тот момент, когда будет сломлено могущество транснациональных корпораций, образуются другие институты, неизбежно бюрократические. Или вы хотите сказать: после победы наступает что-то подобное христианскому Апокалипсису?

— Мы боремся не для того, чтобы жить, а для того, чтобы кончить Историю, подготовить приход ожидаемого Махди и Иисуса Христа. Если бы мы действовали только из задачи перераспределить материальные блага в пользу тех, кто зависит от собеса, это была бы чудовищная пошлость. Миллионы людей, пассионариев тела, умерли напрасно, потому что в основе основ была неправильная и вульгарная материалистическая посылка. Когда в 1961 году Никита Сергеевич Хрущев объявил, что коммунизм — это бесплатная колбаса, и мы построим такой строй через 20 лет, он тем самым просто подписал смертный приговор исторической миссии советского народа.

…Существуют пассионарии тела и пассионарии ума. К сожалению, эти качества редко соединяются в одном человеке. Допустим, революционные кронштадские матросы — пассионарии тела, а Ленин и Троцкий — пассионарии ума. Но к этому надо добавить включенность в теологический проект истинного великого противостояния с князем мира сего. Когда пассионарии тела, пассионарии ума и великое теологическое послание об оппозиции естественному ходу вещей находятся на одной оси, вот тут-то и происходит критическая масса — «ядерный» взрыв. Останавливается промывка мозгов, заканчивается информационная война, приходит конец всему информационному обществу с его электронной диктатурой над внутренним и интимным сердцем человека. А там, где это останавливается, начинается крушение естественного хода вещей.

Пришествие Махди и Иисуса Христа — венец истории. Эту задачу должны решить «Советы рабочих солдатских и крестьянских депутатов». Они стремятся вовсе не к созданию халифата. Всеобщая исламизация — бредовые домыслы, изобретенные в каких-то политических лабораториях Запада.

Правда, некоторые мусульмане говорят: мы — не политические субъекты, мы раздавлены, вот был бы Халифат, возвращающий нас в историю на равных с другими цивилизациями. Я спрашиваю: а как вы собираетесь его создать в условиях бомбардировок США? Тут Саддама поймали, а вы Халифат хотите создать. Они не знают ответа. Объясняешь: Халифат возможен при условии санкций от мирового правительства. Так же в свое время Сталин смог создать социалистическое государство в капиталистическом окружении — потому что окружение это допустило для собственной стимуляции. Подобным же образом Халифат может появиться в истории как часть мировой системы контроля. Мусульмане как огня должны бояться такой перспективы, которая возвращает нас во времена Высокой Порты XIX века — нам не нужен новый «больной человек Европы», как называли османского халифа западные журналисты. …Махди и Иисус Христос не придут к рабам — к тому, кто их не ждет, кто их недостоин. В Коране сказано: «Не слабейте и не призывайте к миру, ибо вы выше». Человек — это инструмент Божественного провидения, который поставлен перед сверхзадачей: бесконечно малое должно победить бесконечно большое. То есть исчезающе малая искра Святого Духа должна преодолеть бесконечную массу энтропии. Пока это Чудо не свершится, нужно снова и снова идти на пулемет.

— У вас репутация тонкого знатока Корана. Чем дается такое знание? Упорным трудом?

— Нет. Любовью.

Хотя любовь — абсолютно неисламское слово. Но что такое, в сущности, любовь? Это жертва. Любовь — это готовность умереть, когда внутренний огонь «выхлестывает» за твои пределы и сжирает тебя. Для меня ислам — не то, что может быть воплощено в бюрократической организации. Он не может быть установкой сверху, «охмурением» простых и угнетенных. Ислам — горение сердца.

Беседовала Ольга Вельдина "Литературная газета"


Орфография и пунктуация авторских работ и читательских писем сохранены.
Ведущий рассылки не обязан разделять мнения авторов.

назад Запрещенные Новости 1-100 вперед



Товарищ У | Галерея | Вершки | Корешки | Разное
Ленин | Ссылки | Новости сайта | Гостевая

Рассылки Subscribe.Ru
Информбюро Товарища У