Лицемерно вздыхают витии: “Ах, за что же нам муки сии?” Что и говорить, живем мы совсем неважно. Наши бытие и сознание загажены безнадежно, и кажется, что из помойной ямы, в которую мы так глупо угодили, не выбраться уже никогда.

У тех из нас, кто сохранил способность размышлять вопреки разжижающей мозги навязчивой и ненавязчивой пропаганде, закономерно возникает вопрос: как так могло случиться? почему, собственно, мы в эту яму попали? Есть определенное упование на то, что задавшись этим вопросом и отыскав правильный на него ответ, мы обретем знание, которое укажет нам на то, ка же все-таки выкарабкаться из ямы. Ответов же существует весьма много, и большинство из них правильные. Предлагаю Вашему вниманию один из таких ответов. Вам судить, правилен он или нет. Мне кажется, что более чем правилен. Этот ответ затрагивает архиважную, на мой взгляд, проблему, которой совершенно не уделяется достаточного внимания.

В основе общественного, гражданского благополучия, коего так жаждет наш обыватель, лежат всегда и везде три составляющих. Оные суть кровь героев, слезы святых, пот тружеников. Звучит страшновато, излишне пафосно и чересчур неэстетично, но это так. Именно с них “начинается Родина”, когда орошают они голодную землю фатерлянда жестоким и спасительным дождем. Спасительные посевы, дающие жизнь народу, вырастают из обильно политой земли, и только снова и снова поливая ее трудовым потом, пусть, слава богу, обходясь уже без крови и слез (но свято чтя кровь и слезы, ранее пролитые), можно надеяться на урожай. Советский народ поначалу так и делал. Он берег и хранил ценные ростки, а получавшемся урожаем кормил детей. Выкормил же большого совокупного хама с огромным задом, коим уселся этот хам на ценные восходы и погубил их. Это, впрочем, лирика, а теперь менее помпезно.

Моются Василий Иванович и Петька в бане. “Гляди-ка, Василий Иванович, а твоя пятка грязнее, чем моя.” — “Ну, так я же и старше.” Смешно? Смешно. Вы спросите — с чего бы это я? А с того, что Василий Иванович Чапаев, как ни банально звучит, герой гражданской войны, за идею погибший, ставший легендой еще при жизни. А после смерти эта легенда была сознательно превращена в анекдот; обосранцы, в жизни пороху не нюхавшие, смеялись над сверхчеловеком, железным солдатом, при одном упоминании имени которого цепенели когда-то далеко не робкого десятка люди. Можно спорить: “Да что мне Чапай! Да был он такой-сякой! В конце-то концов плевать мне на все это, а анекдот смешной!“ В том-то и дело, что плевать. Г-да западники, любители цивилизованного общества, скажите на милость, существуют ли, например, во Франции подобные чапаевскому циклу анекдоты о Жанне д'Арк? И ведь что им Жанна д'Арк? Была ведь такая-сякая! Почему бы вот также запросто и раскомплексованно не наплевать? Тамошний обыватель инстинктивно понимает, что, наплевав на будто бы ничего для него не значащую мифологию, он в конечном счете жестоко наплюет на себя. Почтение и уважение к выдающимся людям воспитывалось в нем веками.

Останки Наполеона были перевезены с о. Святой Елены в Мавзолей в Париже много времени спустя после одинокой его смерти, перевезены с почестями, хотя итогом его правления был крах; у нас же, много лет спустя после смерти Ленина, результатом деятельности которого в разоренной, измученной стране стал небывалый в истории расцвет ее, его останки хотят, наоборот, вынести из Мавзолея. Все это сопровождается отвратительными кривляниями и глумливой брехней.

Что может быть позорнее громких дебошей кретинов-попсарей и рокеров-олигофренов с их тупою паствой, на Красной Площади, где всю эту пакость видят могилы героев? Ведь действительно нормальному человеку должно быть стыдно жить в такой стране.

Речь идет вовсе не о мелочах. Читала ли Канта какая-нибудь полуинтеллигентная немецкая домохозяйка? Сомнительно. Но спроите: как она к Канту относится? — и она вам ответит: “О, Кант! Дас гроссе копф! Это умище, такой умище!” Нашу домохозяйку о ком не спрашивай — всех облает и на кухню, печь пирожки. Заметьте, первая тоже уйдет на кухню печь пирожки, только не облаивая. Разница на первый взгляд несущественная. Но только на первый взгляд. Ведь пригорят пирожки именно у нашей хозяюшки.

Англичане делают супергероя из вялого толстяка Черчилля, называя его чуть ли не главной причиной победы в мировой войне. В честь Ялтинской конференции, в честь стран-союзников открыли памятник — все почти как на известной фотографии: вон Черчилль, а вон Рузвельт, только Сталина нет. Нету главы государства, которому реально принадлежит заслуга победы над фашизмом! Разве позволили бы они себе такое, если бы мы сами не сровняли своего генералиссимуса с землей? Не будем спорить, возможно он действительно был неприятный тип и погубил много людей, но это никак не относится к тому, что именно Сталин был главным победителем в той войне, что безоговорочно признавал, кстати, рефлекторно встававший, подобно члену, перед ним на задние лапки Черчилль, в котором наши ребята, рабски подражающие буржуям, души не чают. Да, мы заслужили эту пощечину.

Что характерно, в большинстве стран мира отрицательные качества национального героя сознательно преуменьшаются, а положительные — преувеличиваются, то у нас все наоборот. При этом мы верим, что наконец-то поступаем как они! Я вообще сторонник объективности, но где здесь объективность? Все это постыдное рвание рубахи на груди просто омерзительно. Оно не может не привести, и приводит уже, к фатальнейшим последствиям.

Если все старые герои втоптаны в грязь, а новых не предвидится (Ельцин на танке, что ли, герой?), то со святыми дело обстоит иначе. Понятно, старые святые валяются в грязи вместе с героями, однако новые святые уже назначены. Сахаров, Солженицын, Гердт какой-нибудь. Все они канонизированы исключительно за охаивание предыдущих святых и героев. И немного мы, поверьте, пожнем под сиими иконостасами.

Про тружеников говорить вообще смешно. Трудиться не хочет никто; все хотят быть менеджерами. Менеджер значит управляющий, тот, кто управляет. Значит, кто-то будет трудиться, а мы — управлять. Остается найти лохов для этой цели. Тут у нас с Западом ситуация похожая, с одним лишь отличием: они себе лохов нашли давно, а мы вот, сами являясь лохами, и в этом деле вряд ли преуспеем. Такие г. пироги.

В чем выход? Не быть стадом, вырабатывать в себе уважение к истории, к выдающимся и незаурядным людям. Именно их непохожесть на большинство должна внушать уважение. В нашей истории есть и герои, есть и святые. Пусть же их суровый взор из прошлого не дает нам покоя, заставляя работать на освобождение.