Экзистенциально-философская алхимическая пьеса в восьми действиях с элементами эротики, насилия и неполиткорректных высказываний
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Первый препод
Второй препод
Свирепая тетка
Голушкина
Пьяный Саша
Случайный прохожий
Проводница
Жена первого препода
Вас назовут истребителями морали; но вы
лишь открыватели самих себя.
Фридрих Ницше
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. ВСТРЕЧА
Вокзал, зал ожидания. Первый препод, сидя на скамье, кушает припасенный бутерброд. Покушав, вытирает пальцы о без того промасленную бумагу, в которую бутерброд был завернут, комкает ее в руках, затем встает в поисках мусорного ведра, осмотрительно прижимая к бедру кожаную сумку. Отыскав урну, метко бросает в нее комок, зевает, поднимает очи к табло с часами, едва заметно качает головой и выходит из зала. У выхода сталкивается со вторым преподом. Он чуть младше первого, тоже с сумкой, смотрит на табло.
Первый препод. Э-э-э, Александр Викторович...
Второй препод. М-м-м, Виктор Александрович...
Здороваются настолько оживленно, насколько могут.
Первый препод (геморроидально). Прек-расно.
Второй препод. Вы тоже на поезд?
Первый препод. Да, Блюев — Старокопытск, э-э-э... четвертый вагон...
Второй препод. Отправление, м-м-м... 01.55... Мой на двадцать минут раньше...
Пауза.
Первый препод. Видимо, тоже с командировочными у вас такая ситуация, раз приходится ехать так поздно.
Второй препод. Да-да, просто безобразие. Еле подписал бумаги. Больше чем на три дня рассчитывать не приходится. А это же (подчеркивая слово) научная конференция, как на таком можно вузу экономить? Ну так на нас ведь теперь экономят во всем.
Первый препод (геморроидально). Безоб-разие.
Пауза.
Первый препод. Ну, зато здесь у них явно средства есть. Вчера банкет, конечно, был очень даже, э-э-э...
Наблюдательный зритель здесь может заметить по некоторой несвойственной классу наших героев лихорадочности, что обоих преподов мучит похмельный недуг, в просторечии известный как бодун. В частности, под влиянием послеалкогольной жажды они часто сглатывают и характерно причмокивают.
Второй препод. Да, банкет... (Выражает видом и интонацией уважение знающего человека.) Бандюк вообще молодец, с тех пор как перевели его в столицу... Очень помогает. Мне Новохруст рассказывал, что здесь у них в университете... м-м-м... на его помощи очень многое сейчас держится. Не забывает, помогает...
Первый препод (геморроидально). Прек-расно.
Пауза.
Первый препод. А э-э-э... Новохруст... Как там у него дела? Выходит уже на защиту?
Второй препод (понижая голос). Вы знаете, там с его докторской все не так просто. Говорят, что на самом верху... м-м-м... есть противники. Три человека, и Бандюк тоже.
Первый препод (благоговейно и геморроидально). Э-то серь-езно.
Второй препод. Он, конечно, сам виноват. Потому что вы знаете, характер.
Первый препод. Ха-рактер.
Пауза.
Второй препод. С докладом о ковариантных функторах — это же ваш аспирант выступал? Очень подготовленный. И доклад очень интересный.
Первый препод. Да, Дима Каканевич. Он вообще молодец, э-э-э... Очень серьезный парень. Кончил три года назад, и уже четырнадцать тезисов, шесть статей опубликованных, еще одна лежит в «Вестнике ЗасрГУ».
Второй препод (бодрячком). Ну, значит, можно уже защищаться!
Первый препод. Поста-раемся. А у вас, Александр Викторович, э-э-э... Лена Тонкошеева уже...
Свирепая тетка (злобно толкаясь). Нашли место. Стали тут на проходе. А людям не пройти.
Преподы опасливо пятятся наружу.
Второй препод (провожая взглядом свирепую тетку). М-м-м-да... м-м-м... Виктор Александрович, а что если нам пойти перекусить? Я знаю здесь рядом одну кафешку, там недорого... Стоит на берегу реки, кругом парк, очень красивое место, не то что этот шумный и пыльный вокзал.
Первый препод (геморроидально). Прек-расно.
Выходят.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. КАФЕ
Кафешка, где недорого, скорее даже ресторан, довольно обширная, но почти безлюдная, как часто бывает в провинции. Играет музыка, некоторые пары танцуют. Преподы за столиком; посреди него графин с изрядно отпитой водкой. Закуска весьма скромна. Первый препод значительно покраснел, что не следует приписывать исключительно геморрою, и приобрел трагическое, горестное выражение лица. Второй препод, напротив, имеет выражение веселое и даже несколько блаженное.
За соседним столиком сидят Голушкина и пьяный Саша. Голушкина — развязная девица, толстогубая, задастая и грудастая, с очевидным интересом прислушивается к преподам. Саша сильно пьян, она серьезно навеселе. Саша острижен под машинку, как любят стричься быки; однако, хотя во взгляде его мало интеллекта, и это обусловлено не только нынешним его состоянием, — он не бык. Саша не по-бычьи худ и имеет не по-бычьи нервный вид; даже носом над столом он клюет нервно.
Второй препод. ...Это, конечно, позор. Когда кандидат наук, доцент, получает в два раза меньше милиционера. Или вот, м-м-м... на даче ставил новую дверь — и рабочий запрашивает за это треть моей зарплаты. Но люди как-то устраиваются.
Первый препод. Устра-иваются.
Зевает, заражая зевотой второго препода.
Второй препод. Но вообще, конечно, тяжело.
Первый препод. Тяже-ло (мрачнеет).
Саша окончательно погрузился в сон, упав головой на стол. Голушкина встает и подходит к столику преподов, виляя задом не только из соображений эротизма, но и по причине алкогольного опьянения.
Голушкина (второму преподу). Здрасте, Виктор Александрович!
Второй препод. М-м-м, девушка, Виктор Александрович вот сидит, я Александр Викторович.
Голушкина долго и заливисто смеется, искренне веселясь и тряся бюстом. Преподы несколько фраппированы и чувствуют себя неловко.
Голушкина (отсмеявшись и с трудом переводя дух). Ну конечно — Александр Викторович! Надо же, сколько училась — все время путала, и вот настоящий Виктор Александрович объявился! Александр Викторович, а вы меня узнаете?
Второй препод (удивленно, с неловкостью в голосе). Голышкина?
Голушкина. Вы меня вспомнили!
Снова продолжительно хохочет.
Второй препод. М-м-м, конечно, конечно. Много времени прошло, да. Где вы теперь работаете? Это, наверное (кивает головой в сторону пьяного Саши), ваш муж?
Голушкина (подсаживаясь за столик; первому преподу, не обращая внимания на вопрос второго). Александр Викторович был мой любимый преподаватель! (Прыскает.)
Первый препод (геморроидально). Прек-расно.
Голушкина. Мы, студенты, его очень любили! А он меня обижал. Тройку поставил на экзамене.
Первый препод улыбается кисло и сочувственно, второй — с некоторой долей застенчивости.
Второй препод. Наверное, вы тогда недоучили...
Голушкина. А может, вы просто тогда не любили красивых девушек? (Заливается смехом.) А сейчас вы их любите? (Смеется еще самозабвенней.)
Второй препод. Ну почему же, как же, м-м-м...
Голушкина. Значит, я некрасивая! (Гогочет так, что, кажется, вот-вот упадет со стула. Снова обращается к первому преподу.) Как вы считаете, красивая или некрасивая?
Первый препод. Э-э-э... почему же, э-э-э... красивая, э-э-э...
Голушкина. Красивая Э! (Помирает со смеху.) Вы меня извините, но я у вас ненадолго украду Вик... ик! (Нимало не смущаясь.) Александра Викторовича. Александр Викторович, белый танец — дамы выбирают кавалеров! И никаких но!
Вытаскивает второго препода на танцплощадку. Исполняют медленный танец. Первый препод задумчиво наблюдает за ними.
Голушкина. Ой, я уже и не помню, как назывался ваш предмет!
Второй препод (по возможности игриво, но более напряженно). Ай-ай-ай, что это вы так.
Голушкина. Зря вы тогда тройку мне поставили, да? Надо было вообще двойку! (Прыскает, утыкаясь второму преподу в плечо.) Ваш предмет... (Томно, прижимаясь ко второму преподу.) Ваш предмет... Ваш предмет, Александр Викторович! (Хохочет.)
Второй препод. Вы в каком году кончали? В две тысячи первом? Я тогда читал...
Голушкина (как бы даже философски). В каком году я кончала? Вы на что-то намекаете, Александр Викторович?
Второй препод (честно). Что вы, Голушкина, я просто... м-м-м... пытаюсь вспомнить, что я тогда читал.
Голушкина. А я вот помню, что специально садилась на ваших лекциях за первую парту. Вы мне действительно очень нравились! А сейчас вы мне еще больше нравитесь, Александр Викторович: вы стали тако-ой толстый! Я все время сидела за первой партой, помните, и смотрела на вас! А после седьмой лекции вы попросили меня остаться и сделали мне замечание! Вы сказали, что у меня слишком, м-м-м, фривольная одежда. Но ведь на самом деле одежда как одежда, просто у меня была слишком большая грудь. Она и сейчас большая, да? Большая? Она вам нравится?
Второй препод (озадаченно). М-м-м...
Голушкина (заливаясь смехом). И сейчас не нравится! Что же мне с вами делать, Александр Викторович? А можно называть вас просто Саша?
Второй препод (пытаясь ввести разговор в более традиционное русло). Расскажите о себе. Чем вы сейчас... м-м-м... занимаетесь?
Голушкина (прижимаясь к преподу на грани танцевальных приличий). Ой, да какая разница, Саша! Ого! Кажется, я поняла, как мог называться ваш предмет. Он мог называться... (Понижая голос.) физика твердого тела! Значит, все-таки нравится, да, Саша? Хотите потрогать? Ведь хотите же?
Второй препод в возбуждении и смущении выкидывает немыслимое танцевальное па и натыкается на пьяного Сашу.
Пьяный Саша (Голушкиной, мрачно). Иди за стол.
Голушкина (грубо). Тебя не спросила, придурок. Испортил такой танец. Ну ладно, Саша, видите, другой Саша, мой личный Саша, нервничает. Было очень приятно! Спасибо.
Пьяный Саша меряет второго препода тяжелым, ненавидящим взглядом. Отходит, пошатываясь, вдвоем с Голушкиной, они садятся за стол, пьяный Саша тут же роняет на него голову и засыпает. Второй препод боком возвращается к первому, оправляя пиджак.
Первый препод (как бы даже повеселев). Интересная какая у вас студентка. Парень, конечно, у нее никакой, а вот сама она, э-э-э, очень даже...
Второй препод (вытирая пот, озираясь). М-м-м, молодежь, да... В две тысячи первом году кончала... Ну что, пойдемте, наверное, потихоньку?
Первый препод. Ну, не торопитесь вы так, Александр Викторович! Да и куда нам торопиться? Я тут, пока вы танцевали, пиво заказал. Водка без пива — деньги на ветер! Так покойный академик Дупа говорил. Он и меня этому научил. Умел пить человек! И, э-э-э, как он пил! Четыре инфаркта, цирроз, левая рука отсохла, полуслепой, а вот, помнится, как зайду к нему по делам своим аспирантским, так он меня уже в коридоре спрашивает: «вы, Витя, э-э-э, беленькую с темным пивом будете или со светлым?» (Подливает.) Действительно, здесь все очень недорого, очень приличное место. (Геморроидально.) Прек-расно. В девяносто шестом году, тоже на конференции, в Дремове, коллега из Украины, профессор Пидсышок, привез вот такую бутыль спирта. Канистру! Чистейшего, как слеза. Градусов, э-э-э, семьдесят, не меньше. И мы, помнится, прямо у него в номере, третий был Пуклер, под пиво ее уговорили. Закуски совсем никакой, время тяжеловатое было... Правда, назавтра, на секции, Пуклера, я извиняюсь, э-э-э, вывернуло прямо на стол. Слабые они, евреи, хотя и живучие. Но мы-то с Пидсышком (выпрямляется гордо) славяне, мы и бровью не повели! Давайте за нас, славян!
Чокаются, выпивают.
Первый препод. А эта ваша э-э-э... студентка. Действительно очень такая из себя видная. Славянская такая женщина. Я вообще славянофил. Грудь и так далее... Как там у Пушкина? «Есть женщины в нашей деревне, в горящую избу войдут...» Коня на лугу остановят, что-то в этом роде. Покойный академик Дупа, когда еще в университете работал, он, знаете, по этим делам, э-э-э... Но один раз, рассказывали, был скандал: что-то он там такое принуждал вроде бы даже одну девицу, а она возьми да окажись племянницей секретаря райкома. Может, ему и говорили раньше об этом, а он по рассеянности забыл... Но насилу, конечно, все это замяли. Их поколение, фронтовиков, жить умело... мы с вами, откровенно говоря, живем скучно, очень скучно.
Все осторожность наша. Вот я вам честно скажу, Александр Викторович, — брал бы взятки, при такой зарплате грех не брать, но — боюсь! Посадить же могут! Дупа — тот не боялся, тот прямо говорил, чего и сколько! Я, говорит, старый партизан, заслуживаю, и — кто заслуживает, если не я? Дачу свою полностью отстроил, э-э-э... на взносы. У него тогда еще сын директора лесхоза учился! А уж академические какие были взносы!
И даже немножко упрекал меня, когда выпьет. Выпьет и упрекнет. Нальет, снова выпьет и еще раз упрекнет. Витя, говорит, э-э-э, не умеешь ты жить с размахом, и никогда не научишься. И правда что, не научился. (Опрокидывает залпом рюмку.) Двухкомнатная квартира, жена, сын, внуки вот, может, скоро пойдут — а размаха нет! И уже не будет.
Второй препод (приходя в себя, понимающе). М-м-мда. Но вы зря так грустно, Виктор Александрович. Все еще может измениться — в самый неожиданный момент...
Первый препод. Но мы-то сами, Саша, самое главное, мы, — мы-то, уже, пожалуй, не изменимся. Поздновато уже нам меняться, да и непонятно, куда, в какую сторону?
Второй препод поддается грусти первого. Продолжительное время сидят молча, затем он невнятно извиняется и выходит в уборную.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. УБОРНАЯ
Уборная. Второй препод уже сделал свое дело. Сейчас он стоит перед зеркалом возле умывальника, пустив воду, и пристально и умоляюще всматривается в свое отражение, как часто делают чувствительные люди в подпитии. В уборную заходит еще кто-то. Второй препод поворачивается к нему и вздрагивает: перед ним стоит Голушкина.
Голушкина (вываливая на второго препода грудь). Ну, трогайте же. Вы же хотели.
Второй препод несколько мгновений стоит молча, затем тискает Голушкину так, что она взвивается.
Голушкина. Ой, больно так! Идем в кабинку, Саша. Спорим, я тебе покажу кое-что, чего не показывает твоя жена?
Увлекает второго препода в самую дальнюю кабинку. Дверь закрывается, слышен звук защелки, приглушенное звучание и возня.
Голос второго препода (из-за двери, приглушенно). М-м-м.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. ПОСЛЕ УБОРНОЙ
Первый препод за столиком, красный, подливает себе водку в пиво. За соседним наконец просыпается пьяный Саша; угрюмо озирается по сторонам, встает и, пошатываясь, подходит к первому преподу.
Пьяный Саша (мрачно). Куда они пошли?
Первый препод (привычным строгим тоном, так, как если бы пьяный Саша стоял перед ним у доски). Что значит, э-э-э, они? Куда вышла ваша, э-э-э, подруга, я не знаю, а Александр Викторович вышел, э-э-э, покурить. Но это, молодой человек, вас никак не касается. Садитесь на место.
Пьяный Саша съеживается и послушно садится на свое место, роняет голову на стол и немедленно засыпает. На свое место наконец возвращается из уборной и второй препод. Он еще более красен, чем первый, но явно в приподнятом, вплоть до осовелости, состоянии духа.
Первый препод (сочувственно). Что-то долговато, э-э-э, вас не было. Не дай бог, как тогда с Пуклером... У вас евреев в роду не было?
Второй препод (с веселостью). Да вроде бы нет, Виктор Александрович, не случилось как-то... Зато прадедушка мой по маме, Ференц Карлович Раммштайн, немец. Очень справный хозяин был! Никого не боялся, ни начальства местного, ни односельчан, никого. Имел мельницу! А на мельнице имел, м-м-м... устраивал такие празднества, что полдеревни перепортил! Три буханки на завтрак съедал, м-м-м... Такой вот европейский был у него склад характера, цивилизованный, м-м-м, независимый. Тяжело, конечно, такому человеку здесь жить, в нашем-то болоте. Я сам на прадедушку мало похож, я человек тихий, спокойный, действительно без размаха... но женщины, убеждаюсь, на меня тоже так живо реагируют.
Первый препод (о своем). Не знаю, что там насчет европейского характера, вы как хотите, но я славянофил. Академика Шафаревича читали? Белорус, кстати. Это, знаете, опасные вещи, все это масонство...
Второй препод. А давайте я еще пива закажу?
Первый препод (оживляясь). Вот это по-нашему, по-славянски!..
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. БЕСЕДА
Пьяные преподы. Первый обнимает второго. Пьяный Саша с Голушкиной ушли.
Первый препод (заплетающимся языком). Вот теперь я вижу, м-м-м, что вы не масон!
Второй препод (заплетающимся языком). Вик — ик! Саныч, да какой я, э-э-э, масон, куда мне...
Синхронно встрепетываются, уставляясь друг на друга.
Первый препод (неуверенно). М-м-м...
Второй препод (неуверенно). Э-э-э...
Отрицательно качают головами.
Первый препод (уверенней). Э-э-э...
Второй препод (уверенней). М-м-м...
Первый препод (геморроидально). Прек-расно.
Утвердительно кивая, успокаиваются; но странный горячечный огонь тлеет в их глазах.
Второй препод. А я, Викрльсанч, знаете, м-м-м... скоро уеду.
Первый препод. Куд-куда?
Второй препод (капризно). В Германию! Вот в Германию возьму и уеду. Один! К родственникам по м-м-м... материнской линии. К Раммштайнам. Они, правда, все здесь жили, тоже мне немцы, паньмашь. Нашли где... Но ведь не может быть, чтобы в Германии никого не осталось. Я сам по радио недавно слышал — выступали их немецкие однофамильцы. Может быть, даже родственники, очень дальние... Кстати, очень серьезная музыка. В Германии, Викрльсанч, не то что здесь, там мозги ценятся! Куплю мельницу, и буду, как прадедушка, водить девок. У них там тоже такие, знаете... огого!
Первый препод. Как у этой вашей, э-э-э...
Второй препод. Во-во! М-м-м... (Озираясь.) Ушла! Жалко. Вот таких, да. Надо будет пригласить на мельницу... Не забыть!
Первый препод. Мне кажется, Лсандрвктрч, с вашей, э-э-э... широкой, славянской душой — не приживетесь вы там! Мы — славяне, наше место здесь. Пуклер и тот уехал в Израиль — а через год вернулся. Не могу, говорит: кругом одни жиды.
Второй препод (горестно). Какая уж тут широкая душа, Викрльсанч! Вы же сами сказали: нет размаха! Нет!
Первый препод. Нет раз-маха.
Второй препод. Никому не говорил об этом, Викрльсанч! И сам сегодня в первый раз задумался — вот, скажем, пятница: лекция, деканат, совет факультета, собрание кураторов, потом еще заседание у проректора по воспитательной части, а размах? Где размах? Нету же его!
Первый препод (торжественно). А знаете что я вам, Лсандрвктрч, скажу? Размаха-то действительно нету, но его же нету не где, а у кого? Нету у вас, нету у меня? От такого, дорогой вы мой человек, в Германию не убежишь! От отсутствия, понимаете? Вот ваш этот дедушка, э-э-э... вольный каменщик... Вы же сами говорите, жил здесь, и мельницу здесь построил... Или даже академик Дупа. Между нами, порядочная был скотина, грязный, как свинья, и тупой как колода, да и в моментах Маркова вообще ни хрена ни петрил: все за него писали, что там, я сам писал — а вот был же размах? Нет, здесь не бежать надо!..
Второй препод (вытаращив глаза, шепотом; открыв для себя величайшую тайну). Надо не бежать, если нету, надо... взять!
Первый препод (торжественно и геморроидально). Прек-расно.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. В ЛУННОМ СВЕТЕ
Полная луна. Преподы выходят из кафе и в ее свете кажутся безумными. Проходят в молчании несколько шагов.
Первый препод. Э-э-э, Александр Викторович, как-то не подумал я: надо... э-э-э... отлить.
Второй препод. М-м-м... можем вернуться? Там есть (с нотками романтики в голосе) туалет; да! туалет...
Первый препод. Э-э-э, не стоит, я сейчас по-быстрому, в кустики... Вы только, э-э-э, сумку подержите.
Отдает второму преподу свою сумку и исчезает в кустах. Второй препод стоит на дорожке в лунном свете с двумя сумками в руках, мечтательно. Внезапно с боковой дорожки выскакивает пьяный Саша; в руке его сверкает острый нож.
Пьяный Саша (мрачно). Что, гад, не ждал?
Второй препод. М-м-м... молодой человек...
Пьяный Саша. Все, загашен. Ты не на то позарился, ясно тебе? Становись на колени и молись, сейчас тебе все.
Делает угрожающий жест ножом. Однако из кустов столь же внезапно, как появился на сцене сам Саша, на него набрасывается первый препод. Схватка в несколько секунд — и Саша, находясь под воздействием алкогольных паров и массы первого препода, случайно закалывает сам себя в живот.
Второй препод (становясь на колени перед распростертым телом Саши). Господи!
Преподы безмолвно смотрят друг на друга с первым преподом в свете полной луны, и что-то неумолимо меняется в их обличиях.
Первый препод (застегивая ширинку; глухо). Надо убрать... э-э-э... с дороги... Увидят...
Второй препод наклоняется ближе к Саше.
Пьяный Саша (стремительно трезвея). Су-ка...
Второй препод. Умер!
Первый препод (глухо). Александр Викторович, надо убрать... э-э-э... тело. Могут увидеть.
Суетясь, возятся с телом. Из глубины парка, снова-таки внезапно, появляется Голушкина.
Голушкина. А, вот он где! Уже валяется. Полчаса, наверное, ищу его по всему парку. (Кокетливо.) Александр Викторович! Этот пьяница вас обижал?
Смотрит на рукоять ножа, торчащего из трупа пьяного Саши. Внезапно (в этом действии уже в четвертый раз внезапно!) все понимает и с ужасом переводит взгляд на преподов.
Голушкина (визжит).
Второй препод. Тише, тише! (Затыкает Голушкиной рот; та отбивается.) Голушкина, тише! Я кому сказал — тише! (Разъярившись, сворачивает Голушкиной шею, и та мгновенно затихает.) О господи!
Первый препод (глухо). Александр Викторович, э-э-э... это тоже надо убрать, как можно быстрее...
Второй препод (потрясенно). Но я не хотел...
Первый препод (глухо и злобно). Александр Викторович, помогите мне!
Кое-как затаскивают тела в кусты и сами скрываются в кустах.
Второй препод. Но их нельзя... м-м-м... здесь оставлять?
Первый препод. Вы говорили, здесь, э-э-э... река?
Второй препод. Да, совсем недалеко.
Первый препод (геморроидально). Прек-расно.
Вновь безмолвно смотрят друг на друга. Свет полной луны еле пробивается сквозь кусты, но глаза преподов сами по себе светятся внутренним недобрым огнем.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. К РЕКЕ
Укромный уголок парка; преподы, кряхтя, волокут тела своих жертв.
Второй препод. А вы, м-м-м... уверены, что патруль уже прошел?
Первый препод. Уве-рен.
Второй препод. Сумки наши, м-м-м... в кустах... Как-то ненадежно мы их припрятали. В этом городе очень неблагополучная криминогенная ситуация. Как бы не украли их.
Первый препод. Не укра-дут.
Второй препод (отдуваясь). Устал немного.
Первый препод. Тяжело-вато.
На дорожку в парке выходит случайный прохожий, неопрятного вида хромой старик. Повернувшись в сторону преподов, с удивлением наблюдает за ними.
Второй препод. Увидел!
Первый препод. Давайте я, наверное, возьму, э-э-э, этот нож, а вы заходите с той стороны. На раз-два-три: раз, два, три!
Бросая тела, бегут к старику. Слышен слабый его вскрик.
ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ. ПРОЩАНИЕ
Вокзал. Преподы прощаются, очень душевно.
Первый препод. Ну, Александр Викторович, э-э-э... очень рад, очень рад был...
Второй препод. Очень приятно, м-м-м, было поговорить с вами, нечасто, знаете, с таким собеседником...
Первый препод. Очень приятно, действительно очень приятно, э-э-э, и мне тоже...
Трясут друг другу руки; подумав, даже лобызаются.
Второй препод. Как хорошо вы сказали: надо взять! Очень верно вы заметили: надо взять. Так, чтобы самому себе быть хозяином, безо всяких оглядок. Хозяином своей жизни.
Первый препод. Тут уж и не только своей; если взял, так взял, сколько взял, столько и взял. Тут, э-э-э, видите, в общем-то, очень просто...
Второй препод. Пора! Пора, Виктор Александрович, отходит уже мой поезд.
Первый препод. До встречи на следующей конференции!
Второй препод. Думаю, и раньше... м-м-м... увидимся. Очень многое мы с вами не договорили.
Первый препод (геморроидально). Прек-расно.
Второй препод заскакивает в поезд.
Лично Товарищ У
Маленькие трагедии — сборник драматургии Товарища У, печальной, парадоксальной и зубодробительной. Автор надеется дожить до экранизаций и театральных постановок; пока не выполнена и программа-минимум — издание книги. По всем вопросам пишите на старый добрый адрес comrade_u@tut.by.
