Сумасшедшие, это известно, часто воображали себя великими, отметившимися в истории людьми: цезарями, наполеонами, лениными. Сейчас герои народные измельчали, помешанные мельчают вместе с ними: пошли сплошь брэд питты какие-нибудь и джонни деппы. В середине девяностых в Бобруйске жил сумасшедший, который называл себя матросом Кошкой. Он заходил в большой продовольственный магазин, становился посредине помещения (с тележками вдоль полок тогда ещё не ездили), и так и объявлял, во весь голос:
— Я матрос Кошка!
Потом принимался толкаться по магазину вместе со всеми, и когда о нём забывали, подкрадывался сзади к какой-нибудь женщине в очереди и отчаянно вопил ей на ухо:
— Чамора!
Очередь возмущалась, и его изгоняли.
— Что, потеряла свою кОсу? — спросил он однажды коротко стриженую продавщицу. Она его проигнорировала, и немного побарражировав по магазину, он ушёл, подытожив уже у дверей:
— Срезали, белогвардейцы.
Матрос Кошка, очевидно, считал себя героем не обороны Севастополя, но гражданской войны.

В Гомеле по проспекту Ленина ходил пожилой большеносый еврей в треснутых очках. Завидев понравившегося прохожего, он довольно долго шёл за ним, потом бесшумно догонял и некоторое время бежал впереди, с робким видом озираясь. А потом заглядывал ему в лицо и очень осторожно говорил:
— Знаете, мужчина, Москва столица, а Гомель всё равно лучше.

Игоря и Олега дразнили абэбами, были они братья, и оба сумасшедшие: ходили по городу, таская за собой детские машинки на верёвочке, дребезжавшие по асфальту. Олег был высокий и толстый, с вечно раскрытым ртом; Игорь маленький, худой, с выражением дичайшего фанатизма на лице. Лица у них были очень симпатичные. Одеты братья были ужасно, пострелятами, в совсем уж не по размеру какие-то лохмотья. На головах были одинаковые совершенно картузы. Дети дразнили и травили их. Тихий Олег старался убежать, но бегал медленно; а Игорь, всегда ходивший очень быстро, останавливался, нахмурившись и выкатив глаза одновременно, и начинал громко материться и швыряться в обидчиков чем под руку подвернётся. Один раз, во время одной из таких стычек, какой-то прыткий парнишка подбежал к нему сзади и сбил с головы картуз. Игорь заплакал. Я не видел этого: мне об этом рассказали другие пацаны. Но до сих пор, когда я это вспоминаю, сердце моё сжимается, и жуткая, нестерпимая тоска накатывает на меня.
Сначала Игорь ходил только с машинкой, а потом и со здоровенной лопатой на плече. Лопата была всегда выпачкана в песке: он ею копал ямы, везде, где только мог. Потом внезапно он исчез. Ходили слухи, что Игорь насмерть зашиб какого-то обидчика своей лопатой, и его забрали в сумасшедший дом. А Олег так и продолжал ходить.

Лично Товарищ У